‘Как там все идет, знаете ли, ‘снизу’?”: Вопрос, который я никогда не предвидела на профессиональном мероприятии. Смущенный мужчина жестом указывает на мой только что заметный животик и ждет моего ответа.
Откровенная правда в том, что “снизу” так же хаотична, как может быть каждый кризис личности. Но я отвечаю: “О, просто замечательно, спасибо. Мой муж и я очень взволнованы,” похлопывая себя по животу, как пекарь, готовый к работе.
В последнее время мое тело стало частой темой разговоров. Мужчины проверяли, что мои напитки безалкогольные, и люди касались моего живота незванно, часто обсуждая, как моему телу “нужно время” или как оно может “восстановиться”.
Щекотка тревоги стала обыденным делом, когда я входила на деловые встречи, осознавая, что важные незнакомцы сосредотачивают внимание на моих личных изменениях, а не на повестке дня.
Объяснять моему мужскому совету директоров, что штат Нью-Йорк предлагает меньше недель отпуска по беременности при естественных родах, чем при кесаревом сечении, было уникальным моментом.
Беременность интенсивно физическая и явно женская. В качестве женщины, которая боролась за равноправие на рабочем месте, я теперь чувствую себя фундаментально другой по сравнению с моими мужскими коллегами.
Тем не менее, идея борьбы за “одинаковое и равное” теперь представляется сомнительной. Если равенство означало называть мужчин с детьми “работающими отцами”, это нечто, чего я никогда не делала.
На протяжении этой беременности я стереотипизировала саму себя. Я избегала общественных мероприятий, предполагая, что никто не хочет быть рядом с “скучной беременной женщиной”. Я страдала из-за объявления о беременности, желая избежать появления “маминой”.
Несмотря на то, что я выступала за поддерживающую среду рабочего места, я не привносила в работу саму себя полностью до тех пор, пока беременность насильно не интегрировала мое женственное начало в мою профессиональную жизнь.
Я стремлюсь совместить свою новую идентичность с профессиональной ролью. Но одеваться чаще в платья по необходимости — это начало, однако остаются более глубокие вызовы.
Как генеральный директор, мне нужно быть уверенной и решительной, принимая деловые решения, защищающие моих сотрудников и заинтересованные стороны. Но как будущей матери мне нужно отстаивать интересы своей будущей семьи.
• Мой босс назвал меня гормональной, поэтому я подал иск. Теперь помогаю другим женщинам
Сбалансировать свои предчувствия как основателя с гормонами, диктуемыми беременностью, сложно. Я часто ставлю под сомнение свои собственные ощущения, не уверенная в их действительности.
Этот малыш шутливо называется моим “второрожденным”. Как и другие основатели, я глубоко вложила свою идентичность в свою компанию, Good-Loop. Мысль о том, чтобы быть одинаково преданной материнству, кажется пугающей.
Самая прекрасная часть этого опыта — это поддержка со стороны других женщин. От членов команды, которые оставили выпечку на моем столе, до коллеги, помогавшего мне с одеждой для беременных, до клиентов и наставников, предлагающих совет и поддержку.
Беременность часто ощущается как владение фольксвагеном транспортером, двигаешься медленно и занимаешь место, но чувствуешь радость от узнаваемого взгляда относящегося к такой же ситуации.
Мелкие жесты могут иметь огромное значение в моменты уязвимости. Будучи редко подвергаемой критике на рабочем месте, я намерена предлагать поддержку, не дожидаясь самой нужды в ней.
Эми Уильямс — основатель и генеральный директор Good-Loop, технологической платформы с сертификатом B-Corp, поощряющей вовлеченность в онлайн-рекламу через благотворительные пожертвования
