Новый источник энергии для человечества? Зачем ученые синтезируют новые сверхтяжелые элементы
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
Существуют ли границы у материального мира? Зачем в ведущих лабораториях идет гонка в области синтеза новых химических элементов? Какую практическую пользу могут принести такие исследования? Об этом в программе «Время науки» на Радио “Комсомольская правда” говорили радиожурналисты Мария Баченина, академик РАН Александр Сергеев, научный руководитель Национального центра физики и математики (НЦФМ) и их гость академик РАН, профессор, заведующий кафедрой ядерной физики университета «Дубна», председатель Научного совета «Релятивистская ядерная физика и физика тяжелых ионов» Юрий Цолакович Огасьян.
Почему на новые элементы тративают огромные средства?
Александр Сергеев:
— В какой бы аудитории мы встречались с Юрием Цолаковичем, первый вопрос всегда про таблицу Менделеева: правда ли то, что у Периодической системы есть начало, но нет окончания?
Юрий Огасьян:
— То, что сотворила и сохранила природа за 4,5 миллиарда лет после того, как образовалась Земля и Солнечная система, кончилось ураном. Это 92-й элемент. А вот 93-й, 94-й элементы — их нет в природе, и физики уже давно пытались их получить в лабораториях. Хотя бы отдельные атомы. Первым в 1935 году это попытался сделать великий итальянец Ферми, который облучая уран нейтронами увидел радиактивность, ранее не наблюдаемую. Он решил, что это новый 93-й элемент, впервые полученный в лаборатории. Оказалось, что нет. Радиоактивность, которую он наблюдал, относилась к изотопам деления урана, физического процесса, тогда еще неизвестного. Но уже в 1940 году впервые были получены нептун и плутон. Сейчас это никого не удивляет, потому что есть плутониевые производства и элемент, которого нет в природе, человек производит сотнями тонн, так что этого хватает и на производство электричества, и на вооружение, и на медицину.
В том же 1940 году произошла интересная история, когда Ферми обратился в американский Конгресс, чтобы ему выделили средства на создание ускорителя, который позволил бы получить в лабораторных условиях антивещества — не протоны – ядра атома водорода, а антипротон. Он рассчитал, что для этого нужен пучок протонов, ускоренных до энергии 6.2 гигаэлектронвольт, и тогда в реакции с протоном мишени родится антипронт. Но ускоритель штука дорогая, и этот вопрос слушался в Конгрессе. Молодой конгрессмен задал ему вопрос: «Профессор, ответьте честно и без всяких ваших научных выкрутасов. Вы, наверное, знаете, что Америка большая страна, но у нее есть не только достижения, но и проблемы: с образованием, есть бездомные, есть больные. Их надо содержать, и это делается за счет средств казны. Так скажите мне, пожалуйста, почему мы должны взять эти средства у нуждающихся и дать их вам, чтобы вы удовлетворили свои любопытства и получили, как вы говорите, ‘антивещество в атмосфере’?
На что Ферми сказал: «Упаси Боже отнимать хлеб у голодного, бездомного, не помогать больным. Но я просто хочу сказать, что это наука. И когда Гленн Сиборг откроет 94-й элемент, получив 17 атомов плутония, никто не мог даже предположить, что через 5 лет это станет вторым источником энергии для человечества». Ему дали деньги, он построил ускоритель, получил антитоний, который стал настоящим открытием, подтвердившим его прогнозы, уже известный как ‘тяжелая физика’. Еще уже в советском, 1936, в Ленинграде, был установлен трековый нейтрино-систем, и в дальнейшем открывалось много интересных элементов, открывалось, что дальше за сотни элементов работать и понимать с точки зрения элементарных частиц невозможно.
В 2023 году мы пришли к такому выводу: время элементарных частиц и взрывов уходит в сторону, время именно как элемент Солнечной системы едино и цельно, единственное целое структурным состоянием потерь исчезает. И это наука. Даже три интервала письма замедляют с за считанные мгновения. И мы не можем исключить, что будут открыты такие элементы, которые могут оказаться уже не в пределах традиционных теории. Желаем бы именно достижениями новых времен, чтобы синтезировать сверхтяжелые элементы.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшний день ваша лаборатория, и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Неexclude, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
Мария Баченина:
— А может быть алмаз.
Юрий Огасьян:
— Совершенно верно. Так вот, подобная структура может проявляться в «ядерной капле». Когда научились считать эти «структурные поправки» выяснилось, что, если уйти еще дальше от известной области ядра, стабильность их будет резко возрастать, образуя так называемый «остров стабильности», где много очень тяжелых (сверхтяжелых) элементов. Помните, плутоний-94-й элемент, а здесь предсказание идет для элемента 114-го. То есть надо уйти вдалек, чтобы наблюдать этот мистический «остров стабильности». Гипотетические сверхтяжелые элементы. Искали в природе, в космических лучах, метеоритах, лунных образцах. Пытались синтезировать их на мощных ускорителях, высокопоточными реакторами, американские исследователи провели 5 подземных ядерных взрывов. К великому сожалению, не нашли. К середине 80-х годов уже появлялся определенный пессимизм, что эксперимент не способен проверить столь не традиционные предсказания теории. Не исключено, тоже, что сверхтяжелых элементов вообще может не быть. С последним заключением мы не согласились, для него не было оснований. Но одно было ясно, что мы делаем что-то неправильно и надо искать новые пути синтеза сверхтяжелых элементов.
Александр Сергеев:
— Юрий Цолакович, на сегодняшнем дне ваша лаборатория и еще несколько лабораторий в мире заняты поиском все более тяжелых элементов – 119-й, 120-й… Какова ваша сегодняшняя оценка? Есть ли граница, и где она?
Юрий Огасьян:
— Безусловно, все имеет начало и все имеет конец. Но когда мы говорим об элементе, надо представлять, что положит конец: стабильность ядра тяжелейшего атома или рухнет его электронная конструкция? Как сейчас, для расчетов электрической структуры атомов есть хорошая теория, разработанная великими физиками: Полем Дираком и Владимиром Александровичем Фокином, коллегами и более молодыми продолжателями их дел (работают в Санкт-Петербургском университете). Все они считают, что электрическая конструкция ядра будет живучей до 176-го элемента. А в Таблице сейчас самый тяжелый элемент 118-й! До предела еще далеко!
Александр Сергеев:
— Ну, работы еще много, надолго.
Юрий Огасьян:
— По старым расчетам — помните, как говорили “до 100-го элемента” – атомное ядро давненько уже должно было перестать существовать. А оно существует, по сути, только за счет эффекта структуры ядерной материи, особенно “острова стабильности”, который проявлялся при рождении в муках 102-го элемента. Это первое русское открытие, сделанное в Дубне в 1969 году, имеет предысторию. Сначала элемент 102, как будто получили в Стокгольме в 1959 году и дали ему название «нобелий». В последних экспериментах в Беркли (США) шведские данные не подтвердились. Но не подтвердились и американские данные в новой лаборатории. В Дубне, где был пущен новый ускоритель тяжелых ионов и начала работать молодая лаборатория под руководством 45-летнего физика, члена-корреспондента Академии наук СССР, Георгия Николаевича Флерова. А уже совсем недавно выяснилось, что дальше за сотым элементом времени жизни элементов не падает, а держится на уровне десятков и сотых долей секунды. Флеров назвал эту закономерность ключевой – резкое падение вниз, а потом плоская часть. Возникла весьма необычная ситуация: следуя предположению Гамова — ядро жесткость, бесструктурная материя, аморфное тело. А это, как видим, противоречит эксперименту. Не исключено, однако, что неизвестная нам ядерная материя может проявляться одновременный и черты твердого тела, в котором, наоборот, структура определяет свойства материи. Например углерод: в виде графита, это мягкий карандаш, им можно рисовать…
