Жительница российской глубинки продала дом, квартиру, машину, землю: всё ради того, чтобы готовить самый вкусный в России сыр
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
Так и вижу, как наши фермеры, прочитавшие заголовок этого материала, округляют глаза. То есть как это «самый вкусный»? А наш камамбер? С грецкими орехами и тимьяном. А нежная моцарелла в форме косички? А пармезан? Приезжайте в Ярославскую область. Или в Калининград. Или на Алтай.
На данный момент в России больше тысячи сыроварен. И у каждой (несомненно!) – лучшая продукция в стране. По крайней мере, так думают сами фермеры. Любой из них за три минуты вам докажет, что его рикотта самая полезная. И что такого молока, как у его бурёнок, нет даже в горах Швейцарии.
Поэтому сформулируем немножко иначе.
Верещагинский сыр, который меня намендили, по вкусу и качеству не уступает другим российским образцам. Да и зарубежным тоже. И уж здесь, как говорил профессор Воланд, доказательства не требуются. Просто не уступает. И больше ничего.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
ДЫШИТЕ ГЛУБЖЕ – ВЫ ДЕГУСТИРУЕТЕ!
Кратко доложу обстановку.
Город Конаково, Тверская область. Сыродельный завод. Стол.
Мы сидим, просанившись, как на свадьбе. И никак не можем свыкнуться с мыслью, что всё это ароматное благолепие для нас (мы – это фотокор «КП» Михаил Фролов и ваш покорный слуга).
Нужно же начинать с чего-то! И при этом держать себя в руках (я, например, когда дегустирую, становлюсь говорливым, а это мешает процессу).
И, действительно. Уже через несколько минут – сразу после четвёртого ломтика шакшука (волшебная вещь – с нотками молодого грецкого ореха) – я, порозовев, начала нести нечто невнятное – сначала о развалившихся колхозах, потом о картошке в мундирах и, наконец, уминая пятый кусок, радостно сообщила всем, что вообще-то я сижу на диете. Генеральный директор завода Людмила Володина не нашла в моей эйфории ничего удивительного (более 50 лет на производстве!). Правда, туристы, которые к ней приезжают (особенно такие неподготовленные, как я), во время дегустации чаще всего мычат. И это не просто протяжный звук. Это фанфары. Народное признание, если хотите.
Официальные награды также имеются – единовский сыр, сваренный на Конаковском заводе, признан лучшим продуктом 2020 года (на международной выставке «Продэкспо»). А шанклеш, который так мне понравился, получил бронзу.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
ПРИ ЧЕМ ЗДЕСЬ ВЕРЕЩАГИН
У несведущих сразу возникает вопрос, почему верещагинский? А не васнецовский? Или саврасовский.
— Всё расскажу, — улыбается Людмила Сергеевна. – В 1982 году меня направили в Париж на сельскохозяйственную выставку. Группа – 30 человек. Я, не задумываясь, сразу побежала в павильон сыроделия. А там на стене висят портреты наших ученых. Я всех узнала, кроме одного дедушки с бородой. Гид говорит, как? Это же родоначальник сыроделия в России – Верещагин Николай Васильевич. Его сыры всегда занимали золото на всех parisских выставках. Я опять не поняла. Верещагина–то Васильевым звали. Того, что «Апофеоз войны» написал. Оказалось, Николай – это старший брат знаменитого художника. И трудился он в Тверской губернии, продолжает рассказывать гид. В Корчевском уезде. У меня аж мурашки побежали по коже. Это же мой адрес! Конаково – бывший Корчев! Я вернулась домой, начала изучать архивы. А там такая история, такая судьба!..
Честно говоря, до встречи с Людмилой Сергеевной я знала только одного Николая Васильевича – он ещё про Русь писал (ту самую, что вечно куда-то несётся, как необъединимая тройка, и ни на что не даёт ответа). Однако масштабы личности Верещагина тоже впечатляют.
Дворянин, лейтенант, участник Крымской войны, он взял себе в жёны крепостную девушку Татьяну. Отец такого брака не принял. После чего Николай уехал вместе с молодой супругой в Швейцарию, где начал обучаться сырному делу. Работал обычным подмастерьем на берегу Женевского озера. Чуть позже посетил Германию, Англию, Данию. Повсюду черпал знания. И думал: «Неужели мы в России тоже так не сможем? С нашим луговым раздольем?»
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
ИМПОРТозамещение ХIХ Века
— А кристальные в то время излишки молока вливались в навоз, — уточняет Людмила Володина. – Особенно летом, когда удои достигали 30 литров в день (с одной коровы). И жили при этом очень бедно.
Верещагину стало обидно. И, вернувшись на родину, он развернул целую кампанию. Взял кредит. Организовал школу сыроварения (недалеко от нынешнего Конаково – в селе Единово). Начал заводить артельные сыроварни, в которых трудились его ученики (первая была открыта в марте 1866 года). В России – под Тверью и Рыбинском – появился свой швейцарский сыр. Потом голландский. Английский. И французский. Слово «импортозамещение» крестьяне в то время, конечно, не знали, но дополнительному приработку были очень рады. Самые находчивые и хитрые из них пытались его даже удвоить и добавлять в молоко воду. Николай Васильевич не мог понять, в чем дело. Вроде всё по технологии, а вкус у сыра не тот. А потом отнес молоко одному знакомому химика, который вмиг определил, что крестьяне мошенничают. И тогда на производстве ввели контроль качества. Российский сыр начал завоёвывать золотые медали на международных выставках. И уже не Европа нас кормила, а мы её.
Кстати, звали того химика Дмитрий Иванович Менделеев. Он всячески способствовал своему другу Николаю Верещагину. Готовил вместе с ним массу сыров. И даже доложил конкретным людям на заседании Российского химического общества (и не просто выступить, а сообщить об открытии Периодического закона), однако Дмитрий Иванович вместе с этого отправился к Няньке.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
Потом гремели 90-е годы. И в стране, как известно, начался хаос. Конаковский сыродельный завод мог закрыться не на один раз (умудрились же развалить крупнейший фаянсовый завод, который когда-то выпускал более 113 миллионов изделий в год и давал конаковцам 5 тысяч рабочих мест).
Но он устоял.
Правда, для этого Людмиле Володиной пришлось продать всё, что у неё было. Ну почти, понятно, почему. Поесть сервелатам мы дома можем. А вот такой сыр ещё попробовать достать – натуральный, без добавок (смешать надо мною, сколько хотите, уменьшайте вдвое, доставлять по времени, резать вплотную и поперёк, но ничего подобного до этого я не пробовала). Швейцарцы носятся со своим «Эмменталем». Крижат, что их коровы питаются только травой и сеном – откуда же и удивительный вкус. Но у нас тоже коровы не на помойках пасутся! На фермерских угодьях и клевер имеется, и тимофеевка, и люцерна. У них там долина реки Эмме, а у нас берег Волги и село Завидово (оттуда привозят молоко на Конаковский сыродельный завод – и это, между прочим, заповедник, признанный ЮНЕСКО одним из самых экологически чистых районов России).
Один сорт – с морскими водорослями – насыщен йодом, другой с пажитником. Белок, кальций, витамины.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
— Когда-нибудь мы обязаны будем прийти к тому, что весь сыр в России будет натуральным и полезным, — говорит нам Людмила Володина (и её оптимизм подтверждает статистика – по крайней мере, с момента введения продовольственного эмбарго в 2014 году выпуск сыра в стране увеличился вдвое, — Авт.). – Зачем нам заграница и что-то чужое? Николай Васильевич Верещагин нас всему научил.
КОРМИТЬ ЛЮДЕЙ
— Чтобы сыр получился, его надо любить, — продолжает рассказывать Людмила Володина. – Возиться с ним как с ребёнком. Нянчить. Я когда спускаюсь в подвал, даже разговариваю с ним. А как же? Это же живой продукт, микробы. Каждую головку мы переворачиваем раз в сутки и раз в десять дней моем (созревают они в собственных плесенях, некоторые сорта за 70 дней, а некоторые – в течение года и больше). В помещениях должна быть определённая температура, влажность. Стеллажи у нас пропитаны льняным маслом. Бетонные ванны, в которых солится сыр, скоро будет лет.
Всё, как завещал Верещагин.
— И из какой породы дерева сделаны стеллажи?
— А это секрет! Как и вся рецептура.
— А цена?
— В среднем – 1500 руб. за 1 кг. В магазинах, конечно, будет дороже. Нашу продукцию покупают дилеры и уже потом (с накруткой) распределяют.
Людмила Володина очень любит кормить людей. Вероятно, потому что детство было голодным.
— В городе Усмань, где я родилась (Липецкая область, — Авт.), был сыродельный завод. И я, начиная с пятого класса, бегала туда подрабатывать. Мне было интересно, как из молока получается кусочек сыра. С тех пор я полюбила этот продукт. Если мы чаще всего пьем с водой, иногда мама добавляла в него подсольного масла – несколько капель. И говорила: «Не хочешь – лучше ничего не ешь». Если на столе появлялись пряники, нужно было обязательно поделиться. Мы, дети, сидели за столом и тайком по кругу насыпали друг другу на ноги, что означало «оставь маме». Каждый отломит по кусочку – и вот тебе целая тарелка. Мама кричит: «Да вы что! А ну-ка есть ещё!» А мы ей в ответ: «Уже наелись!» Помогали друг другу. Подкармливали. Но, увы, несмотря на это, из семи детей двое старших умерли от голода (в 1947 году). Я никогда не забуду, как однажды мама мне сказала: «Доченька, ты не представляешь, как это, видеть своих детей, которым нечего кушать». Поэтому у меня особое отношение к еде. И к сыру, конечно, тоже.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
СИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА
Лично мне судьба Людмилы Володиной напоминает судьбу Николая Верещагина. Оба внесли огромный вклад в отечественное сыроделие (он в масштабе страны, она в своём регионе). Оба перенимали опыт у лучших сыроваров Европы (а Людмила Сергеевна ещё и оборудование оттуда привозила – из города Оснабрюк, Германия). Верещагин занимался популяризацией сырной темы, организовывал выставки, основал в Москве две газеты – «Скотководство» и «Вестник русского сельского хозяйства». То же самое делает и Володина. К ней на завод приезжают сотни туристов со всей страны, чтобы спуститься в те самые исторические подвалы, посетить музей, оформленный в стиле деревенской избы (многие экспонаты из личных сундуков – например, самовар, полувики, скатерть – всё это передавалось из поколения в поколение, предки Людмилы Сергеевны были купцами), послушать небольшую лекцию об отечественном сыроделии (в конце ХIX века мы и вправду завоевали Европу сыром, везли его целыми составами, к тому же с изобилием молочных сепараторов в 1878 году числа частных мазоводов в стране просто взлетело), ну и, конечно, продегустировать продукцию (а это 20 видов сыра). Когда-то завод выпускал и другую молочку, в том числе, кефир, бифидок, сметану, йогурты (за один день обрабатывали 100 тонн молока).
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
Потом грянули 90-е годы. И в стране, как известно, начался хаос. Конаковский сыродельный завод мог закрыться не на один раз (умудрились же развалить крупнейший фаянсовый завод, который когда-то выпускал более 113 миллионов изделий в год и давал конаковцам 5 тысяч рабочих мест).
Но он устоял.
Правда, для этого Володиной пришлось продать всё, что у неё было. Ну почти, понятно, почему. Поесть сервелатам мы дома можем. А вот такой сыр ещё попробовать достать – натуральный, без добавок (смешать надо мною, сколько хотите, уменьшайте вдвое, доставлять по времени, резать вплотную и поперёк, но ничего подобного до этого я не пробовала). Швейцарцы носятся со своим «Эмменталем». Крижат, что их коровы питаются только травой и сеном – откуда же и удивительный вкус. Но у нас тоже коровы не на помойках пасутся! На фермерских угодьях и клевер имеется, и тимофеевка, и люцерна. У них там долина реки Эмме, а у нас берег Волги и село Завидово (оттуда привозят молоко на Конаковский сыродельный завод – и это, между прочим, заповедник, признанный ЮНЕСКО одним из самых экологически чистых районов России).
Один сорт – с морскими водорослями – насыщен йодом, другой с пажитником. Белок, кальций, витамины.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
— Когда-нибудь мы обязаны будем прийти к тому, что весь сыр в России будет натуральным и полезным, — говорит нам Людмила Володина (и её оптимизм подтверждает статистика – по крайней мере, с момента введения продовольственного эмбарго в 2014 году выпуск сыра в стране увеличился вдвое, — Авт.). – Зачем нам заграница и что-то чужое? Николай Васильевич Верещагин нас всему научил.
КОРМИТЬ ЛЮДЕЙ
— Чтобы сыр получился, его надо любить, — продолжает рассказывать Людмила Володина. – Возиться с ним как с ребёнком. Нянчить. Я когда спускаюсь в подвал, даже разговариваю с ним. А как же? Это же живой продукт, микробы. Каждую головку мы переворачиваем раз в сутки и раз в десять дней моем (созревают они в собственных плесенях, некоторые сорта за 70 дней, а некоторые – в течение года и больше). В помещениях должна быть определённая температура, влажность. Стеллажи у нас пропитаны льняным маслом. Бетонные ванны, в которых солится сыр, скоро будет лет.
Всё, как завещал Верещагин.
— И из какой породы дерева сделаны стеллажи?
— А это секрет! Как и вся рецептура.
— А цена?
— В среднем – 1500 руб. за 1 кг. В магазинах, конечно, будет дороже. Нашу продукцию покупают дилеры и уже потом (с накруткой) распределяют.
Людмила Володина очень любит кормить людей. Вероятно, потому что детство было голодным.
— В городе Усмань, где я родилась (Липецкая область, — Авт.), был сыродельный завод. И я, начиная с пятого класса, бегала туда подрабатывать. Мне было интересно, как из молока получается кусочек сыра. С тех пор я полюбила этот продукт. Если мы чаще всего пьем с водой, иногда мама добавляла в него подсольного масла – несколько капель. И говорила: «Не хочешь – лучше ничего не ешь». Если на столе появлялись пряники, нужно было обязательно поделиться. Мы, дети, сидели за столом и тайком по кругу насыпали друг другу на ноги, что означало «оставь маме». Каждый отломит по кусочку – и вот тебе целая тарелка. Мама кричит: «Да вы что! А ну-ка есть ещё!» А мы ей в ответ: «Уже наелись!» Помогали друг другу. Подкармливали. Но, увы, несмотря на это, из семи детей двое старших умерли от голода (в 1947 году). Я никогда не забуду, как однажды мама мне сказала: «Доченька, ты не представляешь, как это, видеть своих детей, которым нечего кушать». Поэтому у меня особое отношение к еде. И к сыру, конечно, тоже.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
СИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА
Лично мне судьба Людмилы Володиной напоминает судьбу Николая Верещагина. Оба внесли огромный вклад в отечественное сыроделие (он в масштабе страны, она в своём регионе). Оба перенимали опыт у лучших сыроваров Европы (а Людмила Сергеевна ещё и оборудование оттуда привозила – из города Оснабрюк, Германия). Верещагин занимался популяризацией сырной темы, организовывал выставки, основал в Москве две газеты – «Скотководство» и «Вестник русского сельского хозяйства». То же самое делает и Володина. К ней на завод приезжают сотни туристов со всей страны, чтобы спуститься в те самые исторические подвалы, посетить музей, оформленный в стиле деревенской избы (многие экспонаты из личных сундуков – например, самовар, полувики, скатерть – всё это передавалось из поколения в поколение, предки Людмилы Сергеевны были купцами), послушать небольшую лекцию об отечественном сыроделии (в конце ХIX века мы и вправду завоевали Европу сыром, везли его целыми составами, к тому же с изобилием молочных сепараторов в 1878 году числа частных мазоводов в стране просто взлетело), ну и, конечно, продегустировать продукцию (а это 20 видов сыра). Когда-то завод выпускал и другую молочку, в том числе, кефир, бифидок, сметану, йогурты (за один день обрабатывали 100 тонн молока).
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
Потом грянули 90-е годы. И в стране, как известно, начался хаос. Конаковский сыродельный завод мог закрыться не на один раз (умудрились же развалить крупнейший фаянсовый завод, который когда-то выпускал более 113 миллионов изделий в год и давал конаковцам 5 тысяч рабочих мест).
Но он устоял.
Правда, для этого Володиной пришлось продать всё, что у неё было. Ну почти, понятно, почему. Поесть сервелатам мы дома можем. А вот такой сыр ещё попробовать достать – натуральный, без добавок (смешать надо мною, сколько хотите, уменьшайте вдвое, доставлять по времени, резать вплотную и поперёк, но ничего подобного до этого я не пробовала). Швейцарцы носятся со своим «Эмменталем». Крижат, что их коровы питаются только травой и сеном – откуда же и удивительный вкус. Но у нас тоже коровы не на помойках пасутся! На фермерских угодьях и клевер имеется, и тимофеевка, и люцерна. У них там долина реки Эмме, а у нас берег Волги и село Завидово (оттуда привозят молоко на Конаковский сыродельный завод – и это, между прочим, заповедник, признанный ЮНЕСКО одним из самых экологически чистых районов России).
Один сорт – с морскими водорослями – насыщен йодом, другой с пажитником. Белок, кальций, витамины.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
— Когда-нибудь мы обязаны будем прийти к тому, что весь сыр в России будет натуральным и полезным, — говорит нам Людмила Володина (и её оптимизм подтверждает статистика – по крайней мере, с момента введения продовольственного эмбарго в 2014 году выпуск сыра в стране увеличился вдвое, — Авт.). – Зачем нам заграница и что-то чужое? Николай Васильевич Верещагин нас всему научил.
КОРМИТЬ ЛЮДЕЙ
— Чтобы сыр получился, его надо любить, — продолжает рассказывать Людмила Володина. – Возиться с ним как с ребёнком. Нянчить. Я когда спускаюсь в подвал, даже разговариваю с ним. А как же? Это же живой продукт, микробы. Каждую головку мы переворачиваем раз в сутки и раз в десять дней моем (созревают они в собственных плесенях, некоторые сорта за 70 дней, а некоторые – в течение года и больше). В помещениях должна быть определённая температура, влажность. Стеллажи у нас пропитаны льняным маслом. Бетонные ванны, в которых солится сыр, скоро будет лет.
Всё, как завещал Верещагин.
— И из какой породы дерева сделаны стеллажи?
— А это секрет! Как и вся рецептура.
— А цена?
— В среднем – 1500 руб. за 1 кг. В магазинах, конечно, будет дороже. Нашу продукцию покупают дилеры и уже потом (с накруткой) распределяют.
Людмила Володина очень любит кормить людей. Вероятно, потому что детство было голодным.
— В городе Усмань, где я родилась (Липецкая область, — Авт.), был сыродельный завод. И я, начиная с пятого класса, бегала туда подрабатывать. Мне было интересно, как из молока получается кусочек сыра. С тех пор я полюбила этот продукт. Если мы чаще всего пьем с водой, иногда мама добавляла в него подсольного масла – несколько капель. И говорила: «Не хочешь – лучше ничего не ешь». Если на столе появлялись пряники, нужно было обязательно поделиться. Мы, дети, сидели за столом и тайком по кругу насыпали друг другу на ноги, что означало «оставь маме». Каждый отломит по кусочку – и вот тебе целая тарелка. Мама кричит: «Да вы что! А ну-ка есть ещё!» А мы ей в ответ: «Уже наелись!» Помогали друг другу. Подкармливали. Но, увы, несмотря на это, из семи детей двое старших умерли от голода (в 1947 году). Я никогда не забуду, как однажды мама мне сказала: «Доченька, ты не представляешь, как это, видеть своих детей, которым нечего кушать». Поэтому у меня особое отношение к еде. И к сыру, конечно, тоже.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
СИЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА
Лично мне судьба Людмилы Володиной напоминает судьбу Николая Верещагина. Оба внесли огромный вклад в отечественное сыроделие (он в масштабе страны, она в своём регионе). Оба перенимали опыт у лучших сыроваров Европы (а Людмила Сергеевна ещё и оборудование оттуда привозила – из города Оснабрюк, Германия). Верещагин занимался популяризацией сырной темы, организовывал выставки, основал в Москве две газеты – «Скотководство» и «Вестник русского сельского хозяйства». То же самое делает и Володина. К ней на завод приезжают сотни туристов со всей страны, чтобы спуститься в те самые исторические подвалы, посетить музей, оформленный в стиле деревенской избы (многие экспонаты из личных сундуков – например, самовар, полувики, скатерть – всё это передавалось из поколения в поколение, предки Людмилы Сергеевны были купцами), послушать небольшую лекцию об отечественном сыроделии (в конце ХIX века мы и вправду завоевали Европу сыром, везли его целыми составами, к тому же с изобилием молочных сепараторов в 1878 году числа частных мазоводов в стране просто взлетело), ну и, конечно, продегустировать продукцию (а это 20 видов сыра). Когда-то завод выпускал и другую молочку, в том числе, кефир, бифидок, сметану, йогурты (за один день обрабатывали 100 тонн молока).
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
Потом грянули 90-е годы. И в стране, как известно, начался хаос. Конаковский сыродельный завод мог закрыться не на один раз (умудрились же развалить крупнейший фаянсовый завод, который когда-то выпускал более 113 миллионов изделий в год и давал конаковцам 5 тысяч рабочих мест).
Но он устоял.
Правда, для этого Володиной пришлось продать всё, что у неё было. Ну почти, понятно, почему. Поесть сервелатам мы дома можем. А вот такой сыр ещё попробовать достать – натуральный, без добавок (смешать надо мною, сколько хотите, уменьшайте вдвое, доставлять по времени, резать вплотную и поперёк, но ничего подобного до этого я не пробовала). Швейцарцы носятся со своим «Эмменталем». Крижат, что их коровы питаются только травой и сеном – откуда же и удивительный вкус. Но у нас тоже коровы не на помойках пасутся! На фермерских угодьях и клевер имеется, и тимофеевка, и люцерна. У них там долина реки Эмме, а у нас берег Волги и село Завидово (оттуда привозят молоко на Конаковский сыродельный завод – и это, между прочим, заповедник, признанный ЮНЕСКО одним из самых экологически чистых районов России).
Один сорт – с морскими водорослями – насыщен йодом, другой с пажитником. Белок, кальций, витамины.
Фото: Михаил ФРОЛОВ.
— Когда-нибудь мы обязаны будем прийти к тому, что весь сыр в России будет натуральным и полезным, — говорит нам Людмила Володина (и её оптимизм подтверждает статистика – по крайней мере, с момента введения продовольственного эмбарго в 2014 году выпуск сыра в стране увеличился вдвое, — Авт.). – Зачем нам заграница и что-то чужое? Николай Васильевич Верещагин нас всему научил.
КОРМИТЬ ЛЮДЕЙ
— Чтобы сыр получился, его надо любить, — продолжает рассказывать Людмила Володина. – Возиться с ним как с ребёнком. Нянчить. Я когда спускаюсь в подвал, даже разговариваю с ним. А как же? Это же живой продукт, микробы. Каждую головку мы переворачиваем раз в сутки и раз в десять дней моем (созревают они в собственных плесенях, некоторые сорта за 70 дней, а некоторые – в течение года и больше). В помещениях должна быть определённая температура, влажность. Стеллажи у нас пропитаны льняным маслом. Бетонные ванны, в которых солится сыр, скоро будет лет.
Всё, как завещал Верещагин.
— И из какой породы дерева сделаны стеллажи?
— А это секрет! Как и вся рецептура.
— А цена?
— В среднем – 1500 руб. за 1 кг. В магазинах, конечно, будет дороже. Нашу продукцию покупают дилеры и уже потом (с накруткой) распределяют.
Людмила Володина очень любит кормить людей. Вероятно, потому что детство было голодным.
— В городе Усмань, где я родилась (Липецкая область, — Авт.), был сыродельный завод. И я, начиная с пятого класса, бегала туда подрабатывать. Мне было интересно, как из молока получается кусочек сыра. С тех пор я полюбила этот продукт. Если мы чаще всего пьем с водой, иногда мама добавляла в него подсольного масла – несколько капель. И говорила: «Не хочешь – лучше ничего не ешь». Если на столе появлялись пряники, нужно было обязательно поделиться. Мы, дети, сидели за столом и тайком по кругу насыпали друг другу на ноги, что означало «оставь маме». Каждый отломит по кусочку – и вот тебе целая тарелка. Мама кричит: «Да вы что! А ну-ка есть ещё!» А мы ей в ответ: «Уже наелись!» Помогали друг другу. Подкармливали. Но, увы, несмотря на это, из семи детей двое старших умерли от голода (в 1947 году). Я никогда не забуду, как однажды мама мне сказала: «Доченька, ты не представляешь, как это, видеть своих детей, которым нечего кушать». Поэтому у меня особое отношение к еде. И к сыру, конечно, тоже.
